Подводная газета - Страница 43

Раньше, когда моховой потолок не закрывал неба, на воду падало много насекомых, а под воду проникало много света. На свету разрастались водоросли, среди водорослей поселялись разные червячки и личинки. Рыбы были сыты и веселы.

Сейчас только редкие насекомые попадали в узкие "окна". И только под окнами, где ещё проникал на дно свет, шевелились бледные тонкие водоросли.

Озеро умирало, и вместе с ним должны были умереть рыбы. Караси лопали в ловушку. И выход остался один — "окно". Но караси не птицы, им не вылететь через окно на свободу.

Вдохнув, я нырнул опять и поплыл к соседнему "окну". Карасики потянулись за мной и всё хватали и щипали меня холодными жадными губами.

Под соседним окном ворочались в грязи два больших карася. Завидя меня, они подплыли к самому моему лицу и уставились круглыми золотыми глазами. Толстые губы их шевелились: рыбы не то что-то пережёвывали, не то что-то шептали.

Стало не по себе: всё казалось, что рыбы пытаются рассказать мне о своей страшной судьбе и, может, даже просят о помощи...

Но чем я мог им помочь?

Мне не под силу соединить умирающее озеро с речкой или с другими озёрами. Моховой потолок не взломаешь и окна не сделаешь шире.

Скоро толстые голубые столбы, на которых ещё держится этот тёмный мир, превратятся в тонкие-тонкие лучики.

И жизнь озера повиснет на этих голубых волосках.

Тогда придёт самое страшное: большие рыбы начнут поедать своих же детей.

Мне стало так жутко в глубине, что я скорей взглянул вверх, где светилось широкое светлое окно.

Посредине окна что-то шевелится. Я потихоньку поднимаюсь вверх. У самой маски вижу тёмное утиное брюшко и красные утиные лапки.

Это дикая утка полощется в воде. Красные лапки машут, как два красных платочка: до свиданья, до свиданья, до свиданья!

"Ишь, какая ты быстрая! — думаю. Вот схвачу сейчас за лапу, и будет не до свиданья, а здравствуйте!"

Я протянул руку к утке и остановился — утиное брюшко и лапки были облеплены карасёвой икрой!

Вот где спасение!

Утка эта перелетит на другое озеро и в нём посеет карасёвую икру! Караси не исчезнут бесследно, как озеро. Они разведутся во всех соседних водоёмах. И спасёт их вот эта плосконосая утка!

Не стал я хватать утку за лапки. Я с шумом вынырнул рядом: утка в ужасе крякнула, хлестнула по щекам жёсткими крыльями и унеслась.

И лучшего я ничего не мог придумать.

РАССКАЗЫВАЮТ ЮНЫЕ ИХТИОЛОГИ

Чтоб карась не дремал

Посадили рыбоводы щуку в пруд с рыбой. Все так и ахнули: пустили козла в огород!

— Ничего! — сказали рыбоводы. — На то и щука в море, чтоб карась не дремал!

— Всё опыты да эксперименты! — не унимались зеваки. — Поглядим, кого осенью будете считать!

Лето прошло. Пришла осень. Стали считать.

Рыба в пруду отборная, упитанная, тяжёлая — одна к одной. И карпы, и сазаны, и караси. И щука тут — тоже пузо наела.

Дивится народ. А рыбоводы посмеиваются.

Они-то знают, что щука всё лето на них работала.

Мелкую сорную рыбёшку вылавливала и тем корм для хорошей рыбы сохраняла — это раз.

Больных рыбок глотала и тем здоровых от болезней берегла — это два.

Отяжелевших, матёрых гоняла, чтоб аппетит не теряли — это три.

Осталась в пруду рыба здоровая, крупная, жирная.

Что людям и надо.

Выходит, не так уж страшна щука, как её размалевали.

РАССКАЗЫВАЮТ ПОДВОДНЫЕ ЭНТОМОЛОГИ

Спасайтесь, кто может!

Пора — хуже некуда. Лужа мелеет, вода теплеет, дышать трудно. Тесно и голодно.

А в луже улитки, водяные жуки и клопы.

И всем воду подавай — чистую и прохладную. А где её взять, когда погода стоит отвратительная — сухая и солнечная. Не идёт золотое времечко, с ветром и дождиком! Ждут его не дождутся.

А солнце печёт, лужа мелеет, вода теплеет. Осталось от лужи мокрое пятнышко да посредине грязцы шлепок. А кто в луже жил, — никого не осталось.

Улитки: прудовики, катушки, горошинки, чашечки — в грязь зарылись.

Жуки: плавунцы, водолюбы, вертячки — в другие пруды улетели.

Клопы: гладыши, гребляки, водомерки и — "скорпионы" — тоже улетели. Был один тритон — и тот в мох уполз. Так все и спаслись.

СООБЩАЮТ ПАТРУЛИ ПОДВОДНОГО ЗАПОВЕДНИКА

Работа под водой

Полдня сколачивал кормовой столик для рыб; пальцы набил, наколол и порезал. Наконец-то все труды позади! Пустяки остались: укрепить столик на дне. Утоплю — и вся недолга!

Втащил столик в лодку, взял что надо и побыстрее отчалил. Но утопить стол оказалось непросто! Сунул его в воду и прижал сверху камнем. Стол сейчас же вывернулся из-под камня и всплыл. Тогда я сам прыгнул в воду и потянул стол вниз. А он потащил меня наверх!

Тогда я надышался в запас, зажал в ногах камень и вместе со столом опустился на дно. Там подсунул под себя доску, сел на нее и взялся за гвозди и молоток. Бью молотком по гвоздю, ко попадаю, конечно, по пальцу. Волосы мои становятся дыбом: не от боли, не от страха — просто волосам под водой так положено. Кровь из пальца клубится как дым и... поднимается вверх! Отброшенный деревянный молоток тоже улетает вверх. Пытаюсь схватить молоток, чуть приподнимаюсь — доска из-под меня выскальзывает, как живая, и возносится в небо. Хочу ругнуться — полный рот воды!

Зачесался нос — под маской не почешешь. Снова берусь за дело, хочу поплевать на руки — под водой не поплюёшь!

Муть, как клубы пыли, ползёт в глаза. По привычке жмурюсь — зачем это под маской-то? — и выпускаю стол. Стол тоже возносится вверх! Хватаюсь руками за камень — и сейчас же меня ставит на попа! Отпускаю камень — и тотчас взлетаю в небо ногами вперёд!